Кадры из фильма «Психо», 1960 г.
В 1960-е годы отношение к женской обнаженности и сексуальности меняется. В «Психо» женская нагота — точнее подчеркнутая полунагота Мэрион Крейн в белье — работает как скандальный жест по отношению к действовавшему тогда Кодексу Хейса и как инструмент моральной характеристики. Уже первая сцена показывает незамужнюю пару после секса, героиня в бюстгальтере и комбинации, а не в «приличной» домашней одежде. Для 1960 года это было почти прямым вызовом цензуре: фильм сохраняет формальные запреты на полную наготу, но создает ощущение обнаженности за счет кадрирования, света и монтажа. Женское тело оказывается центром конфликта между устаревающими нормами Голливуда и новым запросом на более откровенное изображение сексуальности.
Кадр из фильма «Психо», 1960 г.
Для культуры рубежа 1950–1960-х это один из переломных жестов: «Психо» часто рассматривают как фильм, который разрушает границы допустимого. Связка сексуализированного женского тела и последующего убийства в душе задает модель, к которой позже вернутся слэшеры: женская сексуальность становится одновременно объектом желания и мишенью агрессии. Нагота Мэрион маркирует сдвиг — от кодекса морализаторского Голливуда к более мрачному, амбивалентному изображению частной жизни. Благодаря решению Хичкока происходит связка ужаса и секса, однако герои подобных фильмов часто жестоко наказываются за испытываемые им чувства. Мэрион занимается сексом вне брака, а затем крадет деньги, чтобы жить праведно. Неважно, что она собиралась вернуть деньги, ведь её ждёт ужасный конец прежде, чем она успеет это сделать.
Кадры из фильма «Психо», 1960 г.
В ряде источников приводится свидетельство, что Хичкок сознательно просил одеть Джанет Ли в белое белье в первой сцене, чтобы подчеркнуть «ангельский» образ и относительную невинность Мэрион, а затем — в черное, когда ее «невинность запятнана» решением о краже.Белое белье здесь несет традиционные коннотации чистоты, нормальности, респектабельности: да, Мэрион нарушает социальные правила, встречаясь с мужчиной в мотеле, но визуально она подана как «хорошая девушка», попавшая в сложную жизненную ситуацию. Черное белье, напротив, встраивает ее в иную моральную рамку — женщину, начавшую сознательно преступать закон. Даже в черно-белом фильме игра контраста «белое–черное» превращается в семиотический код, который зритель легко считывает как переход от «невиновности» к «вине».
Кадр из фильма «Психо», 1960 г.
Кадр из фильма «Психо», 1960 г.
Художник по костюмам Рита Риггс рассказывала, что «бюстгальтер и комбинация, даже открывающие живот, были тогда очень пикантными и практически под запретом». И включение образа героини в белье совершенно сознателен и стал причиной многих споров между режиссером и всех причастных к фильму.
Кадры со съемок фильма «Психо», 1960 г.
Кадр со съемок фильма «Психо», 1960 г.
Кадры со съемок фильма «Психо», 1960 г.
Хичкок хотел, чтобы «бельё было узнаваемо многими женщинами по всей стране»
Афиши фильма «Психо», 1960 г.
Практически в каждой афише для фильма Хичкок создает полуобнаженный образ Мэрион в белье. Тем самым, он использует допустимую полунаготу как маркетинговый ресурс: обещание сексуальной откровенности становится крючком для массовой аудитории. Одновременно акцент на героине в белье формирует у зрителя ожидание, что именно она — центр повествования, что усиливает эффект шока от ее ранней смерти и подчеркивает разрыв фильма с прежней моральной и визуальной нормой голливудского кино.
Кадр из фильма «Психо», 1960 г.
Фильм «Психо» стал абсолютно революционным не только с точки зрения художественных и сюжетных приемов, которые использует А. Хичкок, но и во многом благодаря тому, что он задает новый подход в репрезентации женской наготы и сексуальности в кино.
Кадр из фильма «Вчера, сегодня, завтра» (1963)
Кадры из фильма «Вчера, сегодня, завтра» (1963)
Кадры из фильма «Вчера, сегодня, завтра», 1963 г.
В новелле «Мара» из фильма «Вчера, сегодня, завтра» нагота и сексуальность не столько скандальны, сколько функционируют как управляемый ресурс комического и социального взаимодействия. Стриптиз Мары для Августо построен на постоянном откладывании «обещанного» эротического зрелища — сексуальность ритмизирует сюжет, создавая напряжение между желанием, моральным запретом и религиозным обетом. При этом тело героини выступает как капитал, которым она сознательно распоряжается: Мара сама устанавливает границы, защищает семинариста и диктует условия клиенту. В результате сексуальность не разрушает персонаж, а подчеркивает ее агентность, превращая «падшую женщину» в фигуру, обладающую властью в рамках собственных правил игры.
Кадр из фильма «Вчера, сегодня, завтра» (1963)
Кадр из фильма «Брак по-итальянски», 1964 г.
Сексуальность в фильме «Брак по-итальянски» служит сразу нескольким задачам. Она делает историю «удобочитаемой» как острую бытовую комедию о двойной морали послевоенной Италии: мужская фантазия о вечно доступной любовнице вступает в конфликт с реальностью взросления, материнства и старения главной героине Филумены. По сюжету Доменико впервые видит Филумену в неаполитанском борделе во время бомбежки, где она работает молодой проституткой. Визуально фильм постоянно возвращается к этим обстоятельствам — к телу Филумены в постели, в комбинации, в полураздетом виде дома — но полная нагота так же, как и в других работах де Сики, остается скорее подразумеваемой, чем показанной. Это «эротика воспоминания» и бытового пространства: спальня, простыни, ночная рубашка становятся напоминанием о том, что отношения героев с самого начала строятся как сексуальный контракт между богатым неаполитанским буржуа и женщиной из низших слоев.
Кадр из фильма «Брак по-итальянски», 1964 г.
При этом тема сексуальности продолжает сохраняться в рамках комического и гротескного
Кадр из фильма «Бокаччо-70», 1962 г.
Кадры из фильма «Бокаччо-70», 1962 г.
В «Боккаччо 70» нагота выступает не как самоцельный эротический зрелищный элемент, а как критический инструмент, через который режиссеры обсуждают мораль, деньги и власть в послевоенной Италии. Во всех новеллах обнаженное женское тело оказывается «узлом» конфликтов между католической нравственностью, буржуазной экономикой и женской субъектностью: то превращено в рекламный товар, то встроено в брачный контракт, то буквально разыгрывается в лотерею. Нагота здесь — лакмус современной культуры, показывающий, как сексуальность одновременно контролируется, монетизируется и частично присваивается самими героинями как ограниченный, но реальный ресурс агентности.
Кадры из фильма «Бокаччо-70», 1962 г.
Кадры из фильма «Странные супруги» (1965)
Кадр из фильма «Выпускник», 1967 г.
Кадр из фильма «Выпускник», 1967 г.
Кадры из фильма «Выпускник», 1967 г.
Кадры из фильма «Команда разрушителей», 1968 г.
Кадр из фильма «Команда разрушителей», 1968 г.
Кадры из фильма «К черту героев», 1968 г.
Кадры из фильма «К черту героев», 1968 г.
Кадры из фильма «Соломенная женщина», 1964 г.
Кадры из фильма «Дневная красавица», 1968 г.
Конец 1960-х годов дает нам интересный пример наготы как выражение желания женщины. В фильме «Дневная красавица» она не продает свое тело и не ищет выгоды. Примечательно, что сам белье поддерживает миловидный образ героини и подчеркивает его, создавая некоторое противопоставления двух ролей героини.
Кадр из фильма «Дневная красавица», 1968 г.
Кадры из фильма «Дневная красавица», 1968 г.
В 1960-е годы женское белье одновременно сохраняет черты корсетной традиции и становится одним из ключевых знаков новой сексуальности, сначала воспринимаясь как культурный вызов, а затем постепенно превращаясь в норму повседневного и экранного образа. В начале десятилетия доминируют жестко скроенные бюстгальтеры с четкой формой чашки, высокие трусы и утягивающие грации, к которым почти обязательно добавляются чулки и пояс для чулок — не только как функциональный элемент, но как зримо подчеркнутая часть женского силуэта. Во второй половине 1960-х силуэт смягчается: появляются более легкие, «естественные» лифы, трусики опускаются ниже талии, активно используются синтетические ткани (нейлон, лайкра), а тонкие комбинации, ночные сорочки и пеньюары в пастельных тонах делают видимым сам пласт домашней, полупубличной сексуальности. В визуальной культуре — кино, рекламе, журнальных съемках — к мотиву раздевания и частичной наготы обращаются все чаще: белье и детали вроде чулок с поясом выносятся на передний план как эстетизированные и эротизированные маркеры женственности, которые уже не скрываются, а демонстративно показываются как часть «современного» женского образа.
Реклама нижнего белья 1960-х годов
Реклама нижнего белья 1960-х годов
Следует отметить, что бельевые образы в кино 60-х годов намного ярче, откровеннее и сложнее, чем в рекламе продукции для массового пользователя
